Действующие лица:
Анна Баттерфляй или Анка Бабушкина – целеустремленная дама с темным прошлым;
Врач – тщеславен, насколько это возможно врачу;
Депутат – на самом взлете политической карьеры, однако пузат;
Муж – бывший, но единственный.
Только что закончился премьерный спектакль. Просторная гримерная Анны Баттерфляй. На стенах афиши исключительно с ее портретами. В гримерной царит творческий беспорядок: платья, подарочные упаковки, ленты, цветы, открытки.
Сцена 1: Анка-Врач
Анка — возбужденная и радостная. Врач нелепо топчется перед ней.
Врач: Анна! О! Анна! Вы так великолепны!.. У меня просто нет слов…
Анка: Ох, ну что вы!.. Садитесь, что же вы стоите?
Врач: Я никогда не видел ничего более бесподобного… Вы так прекрасны!..
Анка: Это всего лишь моя работа!
Врач: Какая прекрасная у вас работа… быть прекрасной!
Анка: Не желаете ли чего-нибудь выпить?
Врач: Чего, например? Чего-нибудь дезинфицирующего?
Анка: Ну… я не стала бы так называть французское вино 18-летней выдержки… Хотя… Минутку, я сейчас вернусь…
Оставив открытую бутылку вина Врачу, Анка стремительно выходит. Врач самодовольно ежится в кресле, прижимает прохладную бутылку вина к щеке, счастливо смеется, как ребенок.
Врач: Миколка, кем ты был 20 лет назад? Простой мед.брат психиатрического районного диспансера! 7 лет голода и холода под одной крышей с психами! А на что еще мог рассчитывать беспробудный троечник и позор всего медицинского образования России? Но ты много работал! И вот простой советский школьник без всяких способностей – дослужился до… глав.врача! Хохо! И ты, школьник со странными наклонностями, сидишь в будуаре… хохо!.. у самой Анны Баттерфляй! Великой актрисы, звезды сцены и экрана! Тысячный зал только что сидел, затаив дыхание от восхищения… И потом рукоплескал, как… как гром небес… А ты… А я! сижу тут, в кресле, веду непринужденный разговор с красивейшей женщиной нашего времени, пью вино, изящно и тонко шучу!..
Жадно из горла пьет вино.
Врач: Ах! Я стал совсем интеллигенция! Э-ли-та! Если бы у меня были дети, они были бы золотой молодежью… дада! Золотая молодежь – это дети политиков, ученых, актеров, врачей… А я бы был отцом золотой молодежи…
Анка возвращается также порывисто, как уходила.
Анка: Простите, во время премьеры всегда так… Так что же вы не пьете?
Врач: Я жду вас!
Анка берет, бутылку с вином, смотрит на свет, наливает в бокалы, убирает бутылку в шкаф.
Врач: Ни минуты покоя! Ваши поклонники не дают вам отдохнуть и после спектакля!
Анка: Ах, и не говорите! А это было бы так кстати!..
Врач: Я, наверно, засиделся? Мне пора…
Анка: Нет-нет… Ну, что вы! Сидите, сидите!
Анка и Врач чокаются. Врач выпивает залпом. Анка делает вид, что не замечает пустого бокала Врача, с наслаждением потягивает вино.
Анка: Просто действительно я устала. Эта роль совсем вымотала меня…
Врач: Так я, наверно, пойду?
Анка: Нет! Сидите! Понимаете, переживания моей героини так близки мне…
Врач: Это вполне следовало ожидать, принимая во внимание столь высокий уровень вашего профессионализма!
Анка: Она так страдает и жертвует собой ради спасения своего дитя…
Врач: Да! Это было великолепно! Как вы воскликнули: «Я так давно ждала тебя!»
Врач откидывается в кресле, изогнувшись и прогнув спину назад.
Анка: Но это скорее любовная сцена… В прочем… неважно, она делает это во имя спасения своего дитя… она жертвует собой… Но моей заслуги нет в том, что мне так хорошо удалось передать страдания моей героини. Этим я скорее обязана трагическому совпадению. Ведь мой сын тоже болен, и я тоже жертвую собой…
Врач: Ах, да! Неужели вы на самом деле испытываете всё то, что я видел только что на сцене!
Анка: Да! Все мои страдания подлинные! И даже более того, что вы могли видеть! Ведь я еще сдерживаюсь… Вы видели, как плакали зрители?
Врач: Да, я сам плакал!..
Анка: Вы тонкий и чуткий человек! У вас доброе сердце! Я чувствую! Скажите, есть ли надежда? Хоть какая-нибудь? Утешьте неутешную мать!
Врач: Так вы про своего сына?
Анка: А вы про что?
Врач: Эм… но я должен быть честен при выставлении диагноза… Ведь именно правильно поставленный диагноз, насколько бы он не был страшным и жестоким, есть половина пути к выздоровлению.
Анка: Ну, что ж! Тогда режьте меня!
Врач окидывает Анку серьезным, оценивающим взглядом, как будто, и вправду собирается ее резать.
Врач: Ну… Я думаю, что надежда есть всегда!
Анка: Завтра консилиум! И завтра решится судьба моего ребенка, а значит, и моя!
Врач: У меня прямо нет сил смотреть, как вы мучаетесь!.. Не убивайтесь так! Завтра мы просто обсудим, как лучше продолжить лечение вашего сына… Возможно ли продолжать его лечение дома или всё же стоит поместить его в стационар под постоянный контроль врачей… и не более того…
Анка: Поймите, я для своего сына готова пойти на всё!..
Врач: (удивленно) Да?..
Анка: Ну, если не на всё, то на многое! Очень многое! Если есть хоть одна надежда спасти его… Скажите мне, она есть?… Только честно! Я мать, я самый близкий ему человек! Я должна знать правду!
Врач: Безусловно, надежда есть… Но какова вероятность, вот в чем вопрос?
Анка: И какова она?
Врач: Вот это мы и должны будем обсудить на консилиуме!
Анка: Консилиум-консилиум… Боже, какое чудовищное слово! Меня будто режут скальпелем на маленькие кусочки: кон-си-лиум!
Врач: Ну… консилиум – это ведь не операция! Хехе! Это всего лишь совещание, обсуждение… съезд, если хотите! Да! Давайте будем называть его съезд!
Анка: На этот съезд соберутся ведь лучшие специалисты!
Врач: О да! Лучшие! Это ведущие специалисты в области педиатрии и детской психиатрии!
Анка: Настоящие светила и безусловные авторитеты!
Врач: Да…
Анка: И даже сомнений не может быть в правильности медицинского заключения, принятого этим… съездом!
Врач: Безусловно!
Анка: Среди прочих… всегда есть наиболее авторитетное мнение, к которому все, так или иначе, прислушиваются… не так ли?
Врач: Эм…
Анка: На каждом совещании… или съезде есть такой человек, кто-то, кто доминирует, задает общий тон, направление движения общей мысли… Лидер! Как режиссер в театре… этот человек безусловно достигает этого за счет своего ума, профессиональной компетенции и интуиции, опыта…
Врач: Ну… да! Я понимаю, о чем вы говорите!
Анка: Скажите, вы заберете мое дитя в больницу?
Врач:(успокаивающе) Да… ваш случай действительно очень тяжелый… и запутанный… Но я думаю, что вы можете быть спокойны. В результате долгого и неоднозначного обсуждения консилиум придет к решению, что, несмотря на серьезность болезни, и принимая во внимание любовь и заботу матери, оставить мальчика на ее попечение на постельном режиме дома.
Анка: (ошарашено) Как?
Врач: Конечно! Никакой, даже самый пристальный контроль со стороны врачей не заменит заботу близких. А потом медицинская практика знала такие случаи, которые казались уже безысходными, но любовь матери совершала настоящее чудо! Медики были ошарашены! Но факт оставался фактом! Ребенок возвращался к нормальному образу жизни, опровергнув тем самым все доводы науки!
Анка: Но этого не может быть!
Врач: Я тоже так думал сначала! Но потом сделал повторное обследование – и понял, что может!
Анка: Но мой случай крайне тяжелый!
Врач: Ну, что вы! Далеко не крайне! Тяжелый – да! Но тот, про который говорю я, значительно более тяжелый, чем ваш!
Анка: Я всю себя, всю свою жизнь посвятила сыну. Я растила его одна, совсем одна. Мне никто не помогал. Но многие ведь в сильных женщин не верят. Ищут… какие-то подноготные мотивы… Меня не раз пинали, не церемонясь! Но ради сына я могла вынести всё! Все мое время, все желания, поступки были связаны только с ним! Все мое существование было скорректировано им! И все 24 часа в сутки я уже принадлежала только ему. Ведь у меня не было никакой личной жизни!
Врач: Что вы?
Анка: Да! Никакой личной жизни все это время!
Врач: Но это ведь даже вредно для такой женщины, как вы…
Анка: Но для меня это не было лишением! Я открывала себя в этой территории материнства и любви! И я была счастлива! Открывая мир ему, я сама делала еще большие открытия!
Врач: Во истину, вы святая!
Анка: Безусловно! Я и сама часто думала об этом! И вот я спрашиваю и себя, и вас! За что? За что мне такое горе? Или испытание? И если испытание это, то почему столь чудовищное и непреодолимое?
Врач: Возможно, вы и не виноваты. Шизоаффективное расстройство зачастую обусловлено генетической наследственности. Кто был отцом вашего сына?
Анка: О! Это был очень странный человек!
Врач: Ну, вот! Пожалуйста!
Анка: Значит, это его гены привели моего сына к шизофрении?
Врач: Вполне возможно, что он и сам был болен. Просто его не диагностировали.
Анка: Конечно! Кто бы рискнул приблизиться к нему во время этих… вспышек? А я-то думала, что это такое за приступы всечеловеческой ненависти? Влюбленная дурочка! Ах, как это правда, любовь затмевает разум…
Врач: Почему же вы не обратились к медикам?
Анка: Зачем?
Врач: Чтоб они прописали вашему мужу принудительное лечение.
Анка: Я была такая молоденькая и наивная! Я думала, что так проявляется личность, его творческая индивидуальность…
Врач: Ну… вот за это вы и расплачиваетесь…
Анка: Я всё поняла! Я стала жертвой собственной любви!
Врач: Да, вы жертва!
Анка: И я никого не виню, кроме самой себя!
Врач: Вы святая…
Анка медленно и артистично поднимает руки к небу.
Анка: Святая жертва!
Врач внимательно вглядывается в величественную фигуру Анки.
Анка: Я не смогу поставить сына на ноги! Моя самоотверженная материнская любовь не совершит этого чуда! Она порочна! Я поняла это сейчас!
Врач: Вы не должны отчаиваться! У вас получится!
Анка: Нет! Я сама не смогу! Только если вы будете мне помогать!
Врач: Само собой! Это моя обязанность! Я же лечащий врач вашего сына!
Анка: Как это не больно, но ему лучше находиться на попечении врачей, чем такой матери, как я. Надо просто понять это… И принять! И не надо меня жалеть, успокаивать! Это так!
Врач: Но любовь матери…
Анка: Ах, доктор! Если бы это было так! Сколько бы я отдала, чтоб это было именно так, как вы говорите!.. Но это, увы, не так! Теперь и вы видите, что моя любовь порочна и не совершит чуда! Она, о, как это печально, не воскресит сына к нормальной жизни!
Врач: …И все-таки ребенку будет лучше дома…
Анка: …нет…
Врач: Да! Дома ему будет лучше, чем в стационаре. Кроме любви матери, дома у него будет хорошее питание, чистое белье, любимые игрушки…
Анка: Что вы говорите… А в стационаре этого нет?
Врач: В стационаре нет ничего. На него не выделяется финансирование.
Анка: Но если я буду сидеть с сыном, я не смогу работать! И у меня тоже не будет ни чистого белья, ни хорошего питания! Я все время должна быть либо в театре, либо на съемках, либо на встречах, кастингах… Здесь, в искусстве, ты имеешь либо всё, либо ничего!
Врач: Прямо как у нас, в медицине!
Анка: Мне все время нужно где-то быть! Я не могу быть сиделкой!
Врач: Но вы же сможете ее нанять.
Анка: Сиделка не заменит больному комплексного лечения в больнице!
Врач: Но консилиум не примет этого решения…
Анка: Но вы же можете сказать! И к вам прислушаются!
Врач: Если только при-слушаются… слегка…
Анка: Но это же объективный факт: ребенку нужно лечение! И потом… ваш авторитет…
Врач: Мой авторитет не подействует.
Анка: Почему?
Врач: Потому что все знают, что в стационаре некому работать… никто не хочет работать за бесплатно. Ни мед.сестры, ни уборщицы, ни службы ЖКХ, никто! Даже лекарства никто не будет привозить бесплатно!
Анка: Так вот почему вы всем больным прописываете в качестве лечения материнскую любовь!
Врач: Отчасти!
Анка: Вы просто не можете предложить им другой терапии… и о какой сумме идет речь?
Врач: О большой! Очень большой! Сколько я бился над тем, чтобы нам выдали правительственный грант! Я даже, стыдно сказать, готов был согласиться на откат… Но ничего не вышло… Больные, заключенные сегодня в стационар, обречены…
Анка: Как страшно!
Врач: Все могло бы перестать быть страшным, если бы мы получили возможность платить зарплаты медицинским работникам и закупать все необходимое для больных.
Анка: Я поняла вас, доктор… Спасибо вам за все!
Врач: За что — за все?
Анка: За все! За откровенность… За информацию… Мне кажется, вам пора…
Врач: Да? … Ах, да! Мне пора! Я совсем засиделся! А вы устали… Простите, Бога ради, мне мою невнимательность! Прощайте же! Я все сделаю для вас, что возможно!
Анка: До свиданья!
Врач: До свидания! И будьте сильной!
Врач хочет еще что-то сказать. Но Анка уже не обращает на него внимания. Врач уходит.
Сцена 2: Анка-Депутат
Анка сидит там же. Появляется Депутат.
Депутат:Аннушка!
Анка: (вскакивает) Ах, мой котик! Какое счастье – это ты!
Депутат:Да! Вот такое счастье! Это я!
Анка: Ну иди же ко мне! Дай же я тебя расцелую, мой поросеночек!
Анка нежно целует Депутата.
Депутат:Хрю-хрю! Как мне приятно!
Анка: Как мне приятно, что ты пришел!
Депутат:Да, действительно: это большая удача, что мне удалось выбраться! Всё дела-дела!
Анка: Ах, какой занятой!
Депутат:Да! Я очень занятой! Но для тебя я всегда стараюсь находить момент… Цени это!
Анка:Я ценю!
Депутат:Я ведь очень занятой и важный человек! Сегодня, например, заседал в правительстве!
Анка: А кого попало в правительство не пустят! Это же нужно иметь особые способности!
Депутат:Да! Какая же ты у меня… проницательная…
Анка: Ну, а кроме способностей, еще много работать! Ты, наверное, очень устал, мой Барсик?
Депутат:Да! Я безумно устал, моя кошечка! Но как это замечательно, когда есть человек, который тебя понимает! Такой прекрасный человек…
Анка: Так что же мы сидим просто так?
Анка достает из шкафа ту самую бутылку вина, разливает вино по бокалам.
Анка: Давай же расслабляться! Тем более, что нам есть, за что поднять бокалы!
Депутат:Прекрасная мысль! Несмотря на мою жуткую усталость я еще способен поднимать бокалы! О, я еще на многое способен!
Анка: Ну, если уж быть откровенной, я в этом и не сомневалась…
Депутат:Ты была так неотразима сегодня!
Анка: О!
Депутат:Как никогда! И как всегда!
Анка: Да уж! Премьера удалась на славу!
Депутат:А этот режиссер, он такой ничего… он не глупый малый…
Анка: Нормальный… Вполне заурядный… нереализованный… Всё держится на моей героине!
Депутат:Это вне обсуждения! Ты просто неотразима! И эту роль, как и предыдущие, ты сыграла совершенно великолепно!
Анка: Ну, я бы не стала так утверждать, что совершенно и великолепно… У меня есть к себе замечания…
Депутат:Само собой!.. Ты прямо, как я! Такая же требовательная к себе!
Анка: Но я видела, как реагировали зрители!
Депутат:Зрители были в восторге!
Анка: Я заглянула им в глаза! И в их глазах были слезы! Это были слезы со-страдания и слезы благодарности!
Депутат:Блестяще!..
Депутат достает увесистую записную книжку, что-то записывает мелким, быстрым почерком.
Депутат: (диктует сам себе) Я загля-нул им… (Анке) Кстати, у меня на следующей неделе запланировано выступление на съезде партии… (диктует) бы-ли слезыыыы… (Анке) да-да! У нас съезд и обсуждение предвыборной программы…
Анка: (с готовностью) Ну, конечно же! Я слышала сегодня утром в новостях!
Депутат:…так вот… (диктует) со-страда-ния… (Анке) Я бы хотел тебя попросить, чтоб ты подготовила со мной это выступление… (диктует) …благо-дар-ности…
Депутат заканчивает писать, захлопывает записную книжку.
Анка: Можем начать хоть сейчас!
Депутат:Нет-нет! Сейчас не надо… Сегодня твой вечер! Ты и так устала! …да и у меня сегодня еще дела…
Анка: Как дела? В такой час?
Анка в порывистом движении извлекает из шкафчика красивую коробку шоколадных конфет и несколько аппетитных сэндвичей, расставляет всё это на столе перед Депутатом.
Депутат: (с аппетитом рассматривая сэндвичи) Аннушка, ну ты же очень умная кошечка: мы, политики, не всегда работаем днем. Мы работаем круглосуточно! И преимущественно — ночью!
Депутат убирает записную книжку.
Анка: Ах, да-да-да! Я и совсем забыла! В прошлую предвыборную компанию я чуть с ума не сошла – ты всегда занят!
Депутат:Как бы в этот раз не было еще хуже!
Депутат двумя пальцами вытаскивает из сэндвича ломтик ветчины и опускает его себе рот.
Анка: Куда уж еще хуже! Но на все Божья воля!
Депутат: (с наслаждением жует ветчину) И все же это стоило того: с Божьей помощью мы набрали почти 9% голосов! Хотя рассчитывали всего на 7 с половиной… А партия молодых и зеленых даже не преодолела 5-процентный барьер голосов, хотя им прогнозировали аж до 20%! Во истину, пути Господни неисповедимы! Но на всё Божья воля!
Анка: Да… В этот раз вам будет значительно сложнее, чем в прошлый. Ведь завоевывать позиции сложнее, чем защищать их… Да пребудет с вами Господь в вашей непростой борьбе за правое дело!
Депутат:Ох… Да пребудет с нами Господь!
Депутат повторяет маневр с ветчиной.
Анка: А то, что вы делаете – это действительно правое дело! Ведь оно православное! Право-славное! Это очень символично!
Депутат:Право-славное! Великолепно!
Депутат вновь достает записную книжку и быстро записывает.
Анка: Так какая же тема твоего выступления? Мне же тоже нужно как-то подготовится…
Поскольку ветчины больше нет, Депутат переключается на сыр.
Депутат:В этом и сложность, что никакой определенной темы-то нет…
Анка: Как это нет? Вы же проповедуете христианские принципы! За основу программы твоей партии взяты библейские заповеди!
Депутат:Ну, да, кошечка… Ведь предвыборную компанию оплачивает церковь… ты же знаешь… И дай ей Бог долгого здравия и благоденствия за это!
Анка: А Библия – это есть квинтэссенция мудрости тысячелетий, дарованная православному народу Господом нашим Богом.
Депутат конспектирует.
Анка: И это то, что нужно знать, как Отче наш, и почитать во веки веков, и быть благодарным за это Господу.
Депутат поднимает вверх палец в знак того, что он не успевает записывать.
Депутат:…Аминь! Во истину, ты была бы прекрасным спикером в нашей партии!
Анка: Прекрасным спикером из нас двоих должен быть ты, а я буду прекрасной актрисой, ибо Кесарю кесарево, а Богу Божье!
Депутат:Блистательно!
Депутат дописывает предложение.
Депутат:Выпьем за это!
Анка: Святая мысль!
Депутат:Тем более, что нам есть за что выпить!
Анка: А как же!
Депутат стрелками соединяет тезисы, нумерует их цифрами. Анка вновь наполняет бокалы.
Депутат:За тебя! За премьеру! За твою великолепную героиню! Ура!
Анка: И… За тебя! За твою партию! За 9 процентов!
Анка и Депутат поднимают бокалы, пьют.
Депутат:Ах, как это прекрасно, когда есть хорошее вино! А к хорошему вину есть хороший повод его испить! За церковь, которая спонсирует нас!
Анка: Я хочу отдельно поднять бокалы за тебя! Ведь если бы не ты…
Депутат:Хо-хо! Если бы не я?.. То что?..
Анка: Мы-то с тобой это прекрасно знаем! Если бы не ты, то не было бы этого праздника! Этих слез! Этих цветов!.. Ведь именно ты всё это устроил! Ты подарил нам этот праздник, это счастье! Мне! Тысячам восторженных зрителей! Этой режиссерской бездарности! Ты просто волшебник! И мы все тебе за это безмерно благодарны! Я пью за тебя, дорогой!
Депутат:(счастливо) За церковь, которая нас спонсирует!
Анка: Аллилуйя!
Анка и Депутат в восторге от самих себя чокаются, пьют.
Депутат: А!.. Аллилуя!… Отличное вино!
Анка: Франция, 18 лет выдержки!
Депутат: Прекрасный вкус!.. У тебя прекрасный вкус!
Анка: О! Благодарю!
Депутат: Так и есть!
Анка: Стараюсь… Какая это была прекрасная светлая мысль поставить этот спектакль! Ведь именно тебе пришла в голову эта идея…
Депутат: Мне? Какая?
Анка: …создать историю о женщине, которая сначала вынуждена пожертвовать собой и взять на себя такой грех, а затем раскаяться и искупить его в тяжких страданиях!
Депутат: Не может быть! Когда?
Анка: Но именно благодаря тому, что у тебя есть не только идеи, но и возможности их реализовывать, осуществилось это чудо! Этот представление! Эту героиню в моем исполнении! Этот спектакль! Эту песнь раскаянию и покаянию…
Депутат:Что?
Анка: …нда… Что-то не то…
Депутат: Аннушка, кошечка! Ты меня пугаешь!…
Анка: …И в тот самый трагический момент она смотрит туда, в далекую черноту зрительного зала, в черноту безысходности своей жизни! И там в черной дали вдруг является ей видение – светлый ангел! И она слышит колокольный звон…
Депутат: Что-то я не помню колокольного звона…
Анка: Был-был!
Депутат: Нет. Точно не было! Тишина была и у кого-то мобильник зазвякал.
Анка: Ну, это как водится! В кульминацию – обязательно мобильник!
Депутат: А колокольного звона не было.
Анка: Был! Я скажу, чтоб в следующий раз точно был! …И понимает она, что вот он тот единственный путь к спасению: чистая исповедь и искупление своих грехов в святой молитве!
Депутат: (поет) Аллилуйя! Аллилуйя-Аллилуйя…
Депутат звенит бокалами о бутылку, аккомпанируя себе таким образом.
Депутат: Такой оригинальный предвыборный ход конем!
Анка: Мы приезжаем в детский дом или в дом для престарелых и играем там для них этот святой спектакль! А в конце на поклоне, когда уже все растроганы аплодируют и плачут, появляешься ты!
Депутат: (поет) Аллилуйя!
Анка: И со слезой в глазу говоришь что-нибудь… только недолго!.. Мол, вашими молитвами наберем 9 с половиной процентов!
Депутат: (восторженно) Да! Такого еще не было! Ни у кого!
Депутат хочет налить себе еще вина в бокал, но бутылка уже пуста.
Депутат: У тебя нет еще?
Анка: Сейчас!
Анка достает и шкафа новую бутылку, открывает, наполняет бокалы.
Депутат: Слушай, а режиссер против не будет?
Анка: Против чего?
Депутат: Ну… против предвыборной компании…
Анка: А… Конечно, будет!
Депутат: (с досадой) …что-то мы не подумали…
Анка: Он всегда против. Он всегда против всего и против всех. Он оппозиция.
Депутат: Ох, как эта оппозиция не кстати…
Анка: Да,увы, режиссер всегда так не кстати… Но кто его будет спрашивать?
Депутат: Нехорошо: главный режиссер – серьезная должность…
Анка: Я с ним договорюсь, не переживай. У меня есть способы…
Депутат: Да?
Анка: Да. И вообще, если он такой главный, то пусть и ставит эти действа на свои честно сэкономленные гроши!
Депутат: Ух! Ты прямо… тигр!
Анка: (смущенно улыбаясь) Я не тигр! Я просто знаю, как с ним договориться.
Депутат взглядывает на часы.
Депутат: Охохо! Время-то! Время!
Анка: (взволнованно) Что такое?
Депутат: Надо бежать!
Анка: Как? Неужели так быстро?
Депутат: Да. Пора!
Депутат убирает записную книжку, вытаскивает последний ломтик сыра из сэндвичей, собирается уходить.
Анка: Ну, еще 15 минут!
Депутат: Нет-нет! Опаздываю!
Анка: Ну, я прошу тебя, мой Барсик! Еще минуту!
Депутат: И не проси! Горю!
Анка: (серьезным тоном) Мне нужно с тобой поговорить. Это очень важно.
Депутат: Давай завтра?
Анка: Это срочно. Завтра будет поздно.
Депутат: Что-то серьезное?
Анка: К сожалению, более чем. Мой сын…
Депутат: Ах, ну… как, кстати, он?
Депутат неохотно усаживается назад на стул.
Анка: Плохо.Очень плохо. Об этом и речь.
Депутат: Что такое?
Анка: Очередной припадок.
Депутат: Ну? И что?..
Анка: Ну… что… В ужасе звонили учителя, и даже завуч, говорили: «Заберите его отсюда! А то он нас всех посадит!»… Я, как любая мать, конечно же, его всячески защищала! Я говорила, что это переходный возраст, что, возможно, это проблема адаптации к школе… Эта завуч стала мне, как маленькой, давать советы воспитательного характера…
Депутат: Что же он натворил?
Депутат наливает себе новый бокал вина.
Анка: Принес в школу из дома нож и стал угрожать мальчику из класса. Когда классная дама сделала ему замечание, он устроил сцены самобичевания! Прилюдно! На глазах у всей школы, у педагогов! Бился в истерике о стену, о стулья, хватал первые попавшиеся предметы и лупил ими себя. А поскольку у него от природы повышенный болевой порог, боли он, очевидно, не чувствовал. Учителя боятся делать ему замечания и ставить оценки, потому что неизвестно, как он отреагирует и чем все это закончится!
Депутат: (безучастно) Мда…Что-то это стало повторятся всё чаще и чаще…
Анка:Да! И это становится просто не выносимо! Я так тяжело это переживаю, что просто не могу после этого подняться с кровати, не то что выйти на сцену! Ты знаешь, я пыталась с ним поговорить, воздействовать на него силой внушения, обратиться к его разуму! Но всё это было бесполезно! После этого случая вечером, когда он вернулся домой в синяках, я спросила его, в чем дело, откуда ссадины. Он заявил, что в школе его избивают, что над ним издеваются. При этом он выглядел так жалко, что я бы точно ему поверила и стала бы сочувствовать, если бы учителя не отзвонились мне до его прихода.
Депутат: Нда… А что говорят врачи?
Анка: Говорят, что случай крайне тяжелый…
Депутат: Ха! Наверное, много анализов сделали перед этим?
Анка: Безумное количество! Это было не обследование, а целая эпопея! Долго изучали результаты несметного количества анализов, медицинские карты, истории болезней, делали запросы в какие-то научные ассоциации… и наконец диагностировали шизоаффективное расстройство… И в качесвтве эффективной терапии прописали любовь матери!
Депутат: (усмехаясь) Это как?
Анка: А вот так! Не удивляйся! Это не шутка! «Любовь матери иногда делает настоящие чудеса» — сказал мне лечащий врач моего сына! «Она исцеляет неисцелимых и воскрешает умерших»!
Депутат: Оригинальная медицина! Слушай, может быть, его отправить на лечение куда-нибудь в приличное место? В Израиль или в Германию?
Анка: Кто из тяжело больных возвращался оттуда живым?
Депутат: Да, но там не прописывают «любовь матери»…
Анка: Конечно, там медицина намного лучше. Я не спорю. Но я должна буду тоже уехать. Я должна буду быть с ним. Ведь у него больше никого нет.
Депутат: И что такого? Ты же мать. Поедешь с ним. Я помогу: договорюсь и денег подкину, если надо.
Анка: Я уеду и стану никем. А потом буду работать кассиром.
Депутат: Почему кассиром?
Анка: Потому что в нашу профессию так просто нельзя вернуться. Мое место займут сразу же, как я закрою за собой дверь!
Депутат: Ну! Со мной тебе нечего бояться! Ты сможешь вернуться на сцену в любой момент, когда захочешь!
Анка: Не говори ерунды! Ты забудешь про меня в тот же миг, когда взлетит самолет!
Депутат: Ну… Не в тот же!..
Анка: Я не могу ехать в другую страну, бросив всё, еще и потому, что болезнь неизлечима. Одно дело я излечиваю сына, работаю кассиром, поднимаю его на ноги, а потом он зарабатывает и заботится обо мне. А другое – я остаюсь никем, одна, и с сыном-инвалидом на руках!
Депутат: Но с ним же нужно что-то делать…
Депутат допивает бокал.
Анка: В этом и трагедия, что он не подлежит лечению! У него врожденная адаптация организма к любым препаратам, включая психотропные. А значит болезнь скорректировать нельзя, разрушение идет на молекулярном уровне!..
Депутат: Эм… ну, если все равно ничего нельзя сделать, я пойду? А то я опаздываю!
Анка: Нет, подожди, послушай! Я не могу выразить словами тот ужас, который охватил меня, когда я осознала, что включилась саморазрушающаяся машина – и психическая, и физиологическая! И никакими средствами невозможно этот процесс остановить! Я перестала узнавать своего сына. Мой ласковый, добрый мальчик стал зол, неадекватен, неуправляем, превращался в какого-то хищного звереныша!
Депутат: Такое случается…
Анка: Я просто тону в слезах! Но что толку от этого… Ведь я ни в чем не виновата: я вся жила и живу только для сына! Но вот и на меня, и на него падает это проклятье отцовского генотипа, и ничего невозможно сделать, ничего невозможно изменить! Ни-че-го!
Депутат: Да, ты просто жертва!
Анка: (с чувством собственного достоинства) А ты как думал?
Депутат: Я думал, ты за сына переживаешь. Хе-хе!
Анка: Я не переживаю. Я страдаю! Потому что муки, которые испытывает мать сына, мучительно умирающего у нее на руках, неизъяснимы и непереносимы! Но я несу свой крест! Отчаянно и безнадежно!
Депутат: (с возобновившимся интересом) Ого!
Анка: Но если нужно будет испить эту чашу до дна, я сделаю это!
Депутат: Это так перекрещивается с переживаниями твоей героини! Я сейчас это понял!
Депутат вновь достает записную книжку.
Депутат: (цитирует из спектакля) Мне будто шуруп в сердце ввернули! (конспектирует) шу-руп ввер-нулиии…
Анка: Мне хочется криком кричать: «Любовь матери – это не панацея от всех бед! Нужны правительственные меры!»
Депутат: Криком не надо – церковь этого не оценит… (с воодушевлением) Эта великая женщина сама, рыдая взахлеб по ночам…
Депутат пишет мелким стремительным почерком.
Анка: (с энтузиазмом) …перед другими отстаивала сына до конца! Старалась скрыть все его изъяны, уберечь его от чужого ярко выраженного негативного отношения… (диктует Депутату) скрыть все его изъяны… уберечь от чужого негативного отношения…
Депутат отчеркивает черту, начинает с красной строки.
Депутат: Но в ее случае проблема не имеет решения!..
Анка: (включившись всей своей актерской душой) У меня комок к горлу подкатывает, так тяжело говорить об этом! Больно! Меня спасает только работа, в которую к счастью можно уйти с головой!
Депутат: …всю свою боль она носила в себе!
Анка: Не знаю, за что Господь дал мне такое горе, такое испытание? Может, и правда для того, чтобы поделиться им с людьми?
Депутат: И нижайший ей поклон за все, что она делает!
Анка: (с горечью в голосе) Если была хоть одна возможность спасти моего ребенка, я пошла бы на все ради этого!
Депутат: (заинтересованно) А что, нет никаких возможностей? Можно было бы спасти его в рамках предвыборной компании… Красиво!
Анка: Есть! Одна… И это действительно было бы красиво в рамках предвыборной компании!
Депутат: Какая?
Анка: Нужен грант психиатрическому диспансеру!
Депутат: (ошарашено) О!
Анка: Стационар не может принять больных, так как там просто некому работать, нет питания, нет чистого белья, нет даже лекарств! На все нужны деньги!
Депутат: Гранта не будет! Для этого нужны соответствующие каналы, до которых я еще не дорос… Можно попробовать спонсорскую помощь какую-нибудь найти… Хе-хе… Скорая спонсорская помощь!
Депутат записывает.
Анка: Прекрасно!
Анка: Я стала бояться собственного сына! Запираю дверь на ночь в своей комнате!
Депутат: В страхе перед девятилетним ребенком!
Анка: Он стал асоциальной личностью, то есть человеком социально опасным, не способным проживать в социуме. Выход только один: ребенок должен находится в специальной клинике, которая предполагает абсолютную изоляцию. Любые связи с внешним миром, включая контакты даже с самыми близкими людьми, только будоражат психику и могут спровоцировать неадекватные реакции!
Депутат: Я понял.
Анка: Ты – моя надежда! Найди спонсорскую помощь!
Депутат: (стремительно собираясь) Твоими молитвами, кошечка! Я всё понял. Я опаздываю! Пока! Пока!
Депутат почти бегом покидает Анку.
Сцена 3: Анка-Муж
Муж стоит посредине гримерной, как провинившийся школьник. Анка демонстративно игнорирует его присутствие.
Муж: О, прекрасная и неповторимая Анна Батерфляй! Разрешите поздравить вас с премьерой!
Анка: (скептично) Разрешаю великодушно.
Муж: Позвольте положить к вашим ногам свое восхищение вашим непревзойденным талантом!
Анка: Позволяю сколько угодно.
Муж: Этим вечером вы были просто великолепны! И благоухали как цветок магнолии!
Анка: Спасибо.
Муж: Вы воплотили на сцене чертовски пробивающий образ!
Анка: Это всё? Или желаешь еще покривляться?
Муж: Отнюдь! Я выражаю свой восторг от увиденного!
Анка: Я так полагаю, у тебя совсем не осталось зрителей, и ты пришел сюда, чтобы тут передо мной паясничать.
Муж: Сколько острой проницательности в этом грозном взоре! Прямо Афина, богиня мудрой войны! Для полноты образа не хватает только обнажиться…
Анка: Афина всегда была одетая…
Муж: Тем лучше: ты сможешь раскрыть ее образ по-новому, раздеть ее!
Анка: (резко) Ты, потрясенный спектаклем, пришел выказать мне свое восхищение и сказать слова благодарности за совершенный акт катарсиса. Ты это уже сделал. Если этим исчерпывается цель твоего, столь лестного для меня визита, то дверь там же, где она была, когда ты в нее входил.
Муж: Если ты не возражаешь, дорогуша, я налью себе бокальчик.
Анка: Я категорически возражаю!
Муж рассматривает этикетку на бутылке.Анка убирает шоколадные конфеты и остатки сэндвичей в шкаф.
Муж: Ммм… французское… боже праведный, какое вино!
Анка порывается перехватить у Мужа бутылку.
Муж: Не жадничай! …Я знал, что ты так ответишь, поэтому мой вопрос был риторический.
Муж наполняет бокал с верхом и отдает бутылку раздраженной Анке.Муж потягивает вино из бокала, рассматривает афиши на стенах.
Муж: А неплохое название: «Раздетая Афина»? Согласись! И ты такая всеобъемлющая на огромной афише. Задумчиво и неприступно прикрываешь ресницами свои бесстыжие глаза. А из одежды на тебе лишь вьющиеся локоны твоих белокурых волос!…
Анка: Тебе пора открывать продюсерский центр. У тебя получится!
Муж: А в антракте в фойе театра увлекательный аттракцион «Раздень богиню!» для всех желающих! И специальное фото на память входит в стоимость билета. По 100 руб с человека я думаю будет достаточно…
Анка: Если тебе нужно выпить, забирай бутылку и убирайся!
Муж: Да, действительно! Давай ее сюда! Мы с тобой так редко видимся, а ты вино спрятала в шкаф!
Анка достает бутылку из шкафа, отдает ее мужу.
Анка: Ты можешь идти!
Муж: Спасибо, я знаю. Я уже давно могу ходить.
Анка: И что тебе нужно?
Муж: Я хочу видеть Колю!
Анка: Вспомнил!
Муж: Я никогда не забывал о своем сыне!
Анка: …теперь, когда ему уже ничем невозможно помочь! Теперь, когда бесполезно всё! Когда бессильны и доктора, и шаманы…
Муж: (громко) Я никогда не забывал о нем! Я хочу знать, где Коля! Где он?
Анка: Его здесь нет.
Муж: Как? Ты же его всегда таскаешь с собой на съемки, репетиции, банкеты, спектакли, премьеры… (ёрничая) Чтоб он не замыкался в себе, чтоб видел жизнь в разных вариантах.
Анка: Всё правильно, но сегодня у него свои дела.
Муж: Какие?.. Где эти его дела? Где он?
Анка: Он там, где ему помогут. Где ему положено быть…
Муж: Положено? Ему положено быть в психушке, по-твоему?
Анка: (растерявшись) И вовсе не в психушке…
Муж: Но он там будет с завтрашнего дня!
Анка: (удивлена, но тут же овладевает собой) Ну, разты всё знаешь, зачем спрашиваешь?
Муж: И ты, мать, смогла отдать собственного ребенка…
Анка: Ой, ну только не надо разыгрывать, будто ты его любишь больше меня!
Муж: Ты хоть понимаешь, что это приговор! Это на всю жизнь, это как тюрьма!
Анка: Тебе-то какое дело, я не понимаю?
Муж: Это хуже, чем тюрьма! Ты перечеркиваешь ему будущее!
Анка: Ну, тебе-то что? Через 10 лет ты, наконец, заинтересовался его будущим!
Муж: Я удивляюсь твоему спокойствию…
Анка: Я просто умею держать себя в руках! Если ты приходил узнать, где Коля, то сейчас он дома, а с завтрашнего дня – на лечении в стационаре. Твоя миссия выполнена. Можешь идти!
Муж: Нет, я приходил не за этим.
Анка: А зачем?
Муж: (неуверенно) Я хотел…
Анка: Ну? Ну?… И что ты хотел?
Муж: (запинаясь) Я хотел бы… ммм… завтра ведь будет… консилиум…
Анка: (грубо) Ну?
Муж: …Я бы хотел присутствовать!
Анка:(удивленно) Где? На консилиуме? А ты что? Врач?
Муж: Да, я хочу там быть!
Анка: А ты врач? Ты что-то понимаешь в психиатрии?
Муж: Я отец! Я имею право сказать…
Анка: (раздражаясь) Ну, скажи-скажи! Что ты хочешь сказать?..
Муж: …свое мнение по этому поводу! И я считаю, что до тех пор, пока есть хоть какая-то надежда на выздоровление, не надо сдавать Колю в психушку!
Анка: Не в психушку, а в психиатрическую клинику! И никто его не сдает!
Муж: А что ты делаешь? Не сдаешь?
Анка: (категорично) Нет, не сдаю! А помещаю на лечение! Поскольку еще есть надежда на выздоровление!
Муж: (передразнивает) Помещаю!
Анка: Ему необходима госпитализация!
Муж: (в отчаянии) Да там нет уже никакой надежды!
Анка: (раздраженно) А что ты предлагаешь с ним делать?
Муж: Лечить!..
Анка: Я тебя не понимаю… я и хочу положить его в клинику…
Муж: Да не в психушке! Его надо лечить дома, в семье!
Анка: Ага! Дома? Значит, ты хочешь, чтоб однажды ночью он меня прирезал?
Муж: Да почему он должен тебя прирезать-то?
Анка: Потому что он болен! Болен! Он болен… шизофренией!
Муж: Кто тебе это сказал?
Анка: Лучшие специалисты в области педиатрии и детской психиатрии!
Муж: Видел я этого… светило!
Анка: (удивленно) Видел?
Муж: Видел!
Анка: Тем более! Ты сам его видел!
Муж: Ивидел, и слышал, и знаю! …И, кажется, это самое светило назвал немного другой диагноз…
Анка: Да? Какой-такой другой?
Муж: Шизоаффективное расстройство!
Анка: А это, по-твоему, не шизофрения?
Муж: Нет…
Анка: Ага! Психушка и психиатрическая клиника – одно и то же! А шизофрения и шизофреническое расстройство – не одно и то же!
Муж: Шизоаффективное! Ты сейчас совершенно права! Это не одно и тоже! У Коли хроническое шизоаффективное расстройство с атипичной психопатоподобной манией и формирующимся дефектом, с преобладанием патологии влечений.
Анка: Проще говоря – шизофрения! С маниакальным влечением к холодному оружию!
Муж: Нет, не шизофрения!
Анка: (с издевкой) Ну, и в чем же разница, доктор? Объясните мне, матери!
Муж: А разница в том, что шизофрения – это психотическое расстройство, сочетающие в себе признаки шизофрении и аффективное расстройства.
Анка: А я тебе про что и говорю, что это шизофрения.
Муж: Но это не в чистом виде шизофрения.
Анка: Хорошо: не в чистом виде, но шизофрения.
Муж: Прекрати перебивать меня! (подчеркнуто логично) Шизоаффективное расстройство в отличие от шизофрении обусловлено не только генетической предрасположенностью, но также и определенными факторами внешней среды. Такими, как замкнутость человека в социуме или наличие сильных стрессовых ситуаций.
Анка: Тебе пора ученую степень давать!
Муж: Так вот! Именно его замкнутость от социума и те стрессы, которые он испытал во время этой принудительной изолированности, привели к этой страшной болезни.
Анка: И с чего ты взял, что Коля замкнут от социума?
Муж: С того! Ты же таскаешь его везде!
Анка: И что? Это скорей говорит об обширности круга его общения!
Муж: Если бы! Ты же притаскиваешь его на репетицию и запираешь в гримерке, чтоб он не мешал. На съемках – в машине! А когда поздними вечерами к тебе приходят гости – в ванной!..
Анка: (перебивает) Я смею тебе напомнить о генетической предрасположенности!
Муж: Ерунда! Нет у него никакой предрасположенности! Я абсолютно не склонен ни к какой шизофрении! А тобой вообще можно гвозди забивать!…
Анка: Может быть, это как-то связано с тем, что его отец страдает склонностью к алкоголизму?
Муж: Следуя твоей логике, 95 процентов детей должны быть психами, потому что их родители выпили по бокалу вина!
Анка: Ну уж, по одному бокалу?
Муж: Ребенку нужны сверстники! Ему нужно бегать, играть, а не сидеть дни напролет в машине, как в капсуле!
Анка: А может, мальчику нужен был отец? Как ты думаешь? Тогда бы и его матери не пришлось работать за четверых. И у нее была бы возможность играть с ним.
Муж: Может! Но его мать решила по-другому! По статистике шизоаффективное расстройство развивается в позднем подростковом возрасте, либо на раннем этапе взросления, то есть между 16 и 30 годами. Причем преимущественно болеют женщины. Мужчины — гораздо реже. А у детей вообще насчитываются единичные случаи! (наступает на Анку) Как ты умудрилась довести до этого состояния ребенка? Что с ним нужно было делать для этого?
Анка: (злобно) Замолчи!
Муж: Что? Что ты с ним делала?
Анка: Ничего! …Я им жила, я им дышала! Я посвятила ему жизнь!
Муж: О! Это ты очень правильно сказала! Ты им жила! Ты, как вампир, высосала из него жизнь и им живешь теперь!
Анка: Что же ты не защитил его от вампиров, раз такой умный?
Муж: Он был тебе нужен, пока был такой маленький, глупый и забавный! Безответный и потому волей-неволей послушный! Его можно было бросить до поры до времени в машине, как модную сумочку. А когда надо щегольнуть – достать. Вот, мол, я еще и мать! И, ой, как я вся из себя люблю своего малыша!
Анка: (растерянно) Как ты можешь упрекать меня в моей любви к моему ребенку?
Муж: Меня-моей-моему! Что-нибудь еще существует во Вселенной, кроме тебя самой? Сейчас он вырос и, о ужас, превратился в самостоятельного человека, с которым нужно считаться. Он стал взрослеть! Он перестал быть безответным. Его уже так просто не бросишь в машине, и тем более не запрешь в ванной! Ты просто не нашла ответа на вопрос взрослого сына: «А кто эти дяди?» И почему во время их ночных визитов он должен сидеть в ванной? Ты побоялась, что однажды он придет и спросит: «Почему у всех мамы как мамы, а у меня…?»
Анка: (с искренней ненавистью) Я ненавижу тебя!
Муж: И лучший выход из сложившегося положения – просто избавиться теперь от него!
Анка: Ты обвиняешь меня в том, что я хочу избавиться от собственного дитя?
Муж: Я не обвиняю, я не прокурор. Я утверждаю, как человек, который тебя хорошо знает!
Анка: Но он действительно болен. Это медицинский факт. У меня есть справка от врача…
Муж: Я знаю! Несмотря на то, что вылечить эту заразу уже практически невозможно, ее можно контролировать при правильном лечении!
Анка: А я разве не лечу? Для этого и нужно отдать Колю в стационар, чтоб эту болезнь там контролировали. Как ты этого понять не можешь?
Муж: Эта болезнь выражается в периодических обострениях, во время которых как раз и появляются соответствующие симптомы.
Анка: Тебе откуда знать, как проявляется эта болезнь? Человеку, которому ни до кого никогда не было никакого дела! Ты своего сына в лицо помнишь?
Муж: Дело не в моей памяти или ее отсутствии! Ясное дело, я не образцовый отец. Я не про это говорю! Люди, страдающие шизоаффективным расстройством, могут вести полноценный образ жизни, как все нормальные люди.
Анка: (потеряв контроль над собой) Что ты такое говоришь? Какое отношение к нам имеют «нормальные люди»?
Муж: Я говорю, что Коля может быть почти нормальным. За исключением этих приступов, во время которых семья должна просто контролировать его поступки.
Анка: Семья! Вот! В этом и подвох: должна быть семья! А ее нет!
Муж: Как это нет! У него есть ты! Есть я!
Анка: (на грани истерики) Ох, какие речи!
Муж: Сдать его в психушку – это значит похоронить его! Можно взять лопату и просто закопать его туда живым! Это будет тоже самое!
Стук в дверь. Анка вынуждена прервать разговор, уходит за дверь. Муж открывает шкаф, заталкивает в рот несколько шоколадных конфет, хватает сэнвич.
Голос Анки: (елейно доброжилательно) Да! Да!.. Ну, конечно, я сейчас приду! Ни в коем случае не начинайте без меня!.. Ха-ха-ха! Ну, что вы!…
Анка возвращается.
Анка: (решительно)Тебе 10 лет не было никакого дела до своего сына! И вдруг ты появляешься и до всего тебе есть дело, и всё-то ты знаешь, и всему учишь! Я растила Колю одна! И ты мне не помогал!
Муж отворачивается от Анки, чтоб она не видела, что его рот набит шоколадом; прячет сэндвич под стулом.
Муж: Банк подтвердит, что я каждый месяц исправно переводил деньги!
Анка: Ха! И что это за деньги?
Муж: Сколько было! Сколько положено было!
Анка: И ты думаешь на это можно вырастить сына?
Муж: Можно!
Анка: Ну… Может быть в вашем захолустье…
Муж: А не надо было уезжать из нашего захолустья! И не надо было увозить Колю!
Анка: О! А что мне там делать? Быть серым фоном, оттеняющим твое местечковое величие? Мне предложили роль! И я поехала! И ты бы на моем месте сделал бы также!
Муж: С чего это ты взяла?
Муж прожевал шоколадные конфеты и принимается за сэндвич.
Анка: Да, действительно! С чего это я взяла? Ведь тебе было, что терять: ты там был большим, уважаемым артистом! Пока не довел всех окончательно своим пьянством и бесчисленными странными девицами, вроде меня, которых ты всех зачем-то притаскивал в театр…
Муж: Не всех…
Анка: Кроме того, там у тебя такая роскошная трехкомнатная квартира с лепниной на потолке и эркером! А что тут? Тут надо болтаться, как приживалка по съемным комнатушкам… Отдавать последние деньги на койку-место где-нибудь на последней станции метро…
Муж: Ты могла этого не делать. Когда мы жили вместе, моя трехкомнатная квартира была твоей.
Анка: Ага! Твоей, моей, еще той белобрысой, и еще той, которая так странно кричала по ночам… правда, ты называл это пением…
Муж: Но нашему сыну было бы намного лучше в роскошной квартире в центре города, чем в съёмной конуре!
Анка: Ты хочешь сказать, что он бы вырос более здоровым, если бы жил под одной крышей с отцом, который каждый день притаскивает новую шлюху…
Муж изучает содержимое надкусанного сэндвича: хлеб и несколько листьев салата.
Муж: (морщась) Фи! Дорогуша, что за лексика?
Муж складывает сэндвич себе в карман.
Анка: (язвительно) Это реальность, дорогуша! Ну, хорошо… с отцом, к которому каждую ночь залетает новая муза и визжит всю ночь, как недорезанная, и с матерью, которая все это терпит, потому что она настолько никто и ничто, что ей даже переночевать негде!
Муж: (возмущенно) Ну, неправда! У меня с тобой были серьезные отношения! И серьезные планы! Я, вообще, собирался жениться на тебе!
Муж поднимает с пола лист салата, вкладывает его в нагрудный карман пиджака в подтверждение серьезности своих намерений.
Анка: Если бы тебе нужна была жена, ты не стал бы ее искать в том замечательном заведении, в котором мы познакомились и о котором ты сегодня уже не раз ностальжировал!
Муж: Я тебя любил! А любовь зла, как известно… А потом, у нас же был ребенок!
Анка: Он и сейчас есть… Я до сих пор удивляюсь своей проворности: как это я умудрилась прожить так долго в твоей квартире! Жениться!.. Неужели если бы у нас с тобой были шансы стать настоящей нормальной семьей, я бы куда-то поехала? Это ты сейчас бредишь… с высоты прошедшего времени…
Муж: Ну, нельзя же было уезжать с кем попала неизвестно куда неизвестно зачем!
Анка: (возмущенно) Надо было остаться в своем голодном поселке и спиться к 20-ти годам! Как сделали все мои школьные подружки, если этот хлев, конечно, можно назвать школой. Тебе легко судить! Ты знаешь, как правильно и как нет! Ты по одному заглавию определяешь, хороша ли пьеса. Лишь прочитав афишу, ты в деталях можешь проанализировать все достоинства и недостатки спектакля. Ты безошибочно устанавливаешь талантливый режиссер или нет еще за полчаса до того, как он вошел. А я глупа, не образована… Я даже не знаю, что такое сверхзадача!.. А на него, между прочим, выходили очень положительные рецензии…
Муж: (со злобой) Да! Знаю-знаю я этого рецензента… Собутыльник его! Где-то они там жили вместе… Он хотел за него зацепиться, чтоб перебраться таким образом в столицу. Но видишь, у него ничего не вышло, в это ничтожество вцепилась ты!
Анка: Во-первых, это он сейчас ничтожество, а тогда он таким не был. Он был молодой, перспективный, талантливый режиссер! А во-вторых, я его любила всей душой! И он предложил мне Федру!
Муж: Да так и скажи: он предложил мне Федру, и за это я его любила и называла талантливым, перспективным и молодым до тех пор, пока не нашла режиссера поизвестнее, чем этот дурак.
Анка: Как же ты умеешь всё опошлить!
Муж: Да нет… Это ты умеешь всё опошлить: даже самое искреннее чувство к тебе ты переводишь в разряд выгоды. Тебе из всего надо извлечь практическую пользу! А этот-то дурака! Сел тогда, уши развесил: «Да, я молодой перспективный талант! Ждите, ждите! Уже совсем скоро я осчастливлю человечество своим триумфом!» Что может быть нелепее! Комичнее! Смешно было смотреть на этого дурака!
Муж решительно наливает себе полный бокал вина.
Анка: Как тебе нравится унижать людей! Что ты заладил: дурак-дурак? На себя бы посмотрел…
Муж: Да я будто на себя и смотрел! Ты и меня также использовала и выбросила… как туалетную бумагу!..
Анка: Боже! Ну, что за сортирная система образов!
Муж: Ну, а как сказать?
Анка: Ну… как-как? Ну, как-нибудь поинтелегентнее! Ты же всё-таки с дамой беседуешь!
Муж: (с усмешкой) Ну? Как? Как поинтелегентнее? Как дама со мной поступила?
Анка: …Сказал бы… хотя бы… ну, как с одноразовой салфеткой…
Муж: Я это и сказал! Пока тебе нужно было попасть в театр, я был великий актер. Как только я, великий осел, притащил тебя в театр из твоего этого стрип-бара… Господи! И кого я притащил в искусство! Тебя! У которой нет ни образования, ни способностей…
Анка: Это у меня нет способностей?
Муж: У тебя! У тебя! Нет ни способностей, ни-че-го!!!
Анка: (в самом искреннем возмущении) Это у меня нет способностей? У лучшей актрисы 2011 года по итогам журнала «Пульт-диван-кефир»? Ты понимаешь, что говоришь вообще?
Муж: Понимаю-понимаю! (язвительно) 2011-ый еще не закончился… уже договорилась? Да если бы не я, ты бы так и плясала бы свой стриптиз там, в этом дешевом баре…
Анка: Я никогда не плясала стриптиз!
Муж: А то я не видел! И, кстати, это были лучшее твои выступления! Как тобой восхищалась тогда публика! Незабываемые ночи с Анкой Бабушкиной! Ты еще помнишь ту раскованную барышню?
Анка: Конечно! Это была сильная, целеустремленная девушка из неотмеченного ни на одной карте колхоза в три коровы с самоуверенным названием «Город». Я не скрываю своего прошлого и не стыжусь его! Я не выбирала себе место и время рождения, я не выбирала себе родителей. Я не виновата в том, что они не смогли дать мне никакого образования! Как ты изволил выразиться? «ни образования, ни способностей»? Отсутствие способностей я прикрыла рейтингом! Знаешь такое жестокое слово? Это сколько ты стоишь в день, в час, в месяц – рейтинг! А образование… я, между прочим, не так давно получила-таки диплом о высшем профессиональном образовании!
Муж: Да ты что! Не знал… Подумать только!…
Анка: Приходи ко мне в гости, дам почитать! И хорошо еще, что у меня «высокий рейтинг» и уважаемые преподаватели на многое закрывали глаза!
Муж: То есть пишешь ты все также с ошибками?
Анка: Да! Я не пишу вообще! Чтоб никто не знал об этом! Если мне нужна заказная статья обо мне, я просто нанимаю за хорошие деньги лучшего журналиста!
Муж: При чем тут журналисты? Мы говорим о жизни Коли! Либо мы его хороним живьем в психушке, либо мы находим возможность его вытащить из той беды, в которую он попал не важно по чьей вине!
Анка: Может быть, ты, заботливый отец, возьмешь его к себе и будешь день и ночь неустанно следить за ним?
Муж: (решительно и спокойно) С удовольствием!
Анка:(в ужасе) Что?
Муж: Я говорю, что я с удовольствием заберу его из психушки к себе домой! И буду неустанно за ним следить! И более того, готов посвятить всю свою жизнь тому, чтобы вернуть его к нормальной жизни, если есть хоть один шанс!
Анка: (потеряв самообладание) Ах, ты! Спаситель! Я, значит, плохая мать: я сдала собственного ребенка в психушку, которая хуже, чем тюрьма, как ты говоришь! А ты пришел и спас его оттуда! Ценой собственной жизни и карьеры, претерпев лишения и муки безденежья, вернул его к нормальному существованию! Как ловко придумано!
Муж: (в недоумении) Но если у тебя нет времени им заниматься…
Анка: А у меня нет времени на своего ребенка! Я мать-карьеристка, которая бросила его… сослала в психушку-тюрьму, чтоб он тут мне не мешался!.. Могу себе представить, как переполошится вся желтая пресса!
Муж: Я не собираюсь ничего афишировать! Все останется между нами! Зачем журналисты?
Анка: Во-первых, я тебе принципиально не верю! Ты всегда врал! А во-вторых, даже если ты не врешь, и ты не будешь привлекать к себе внимание журналистов, они сами найдут тебя! Я слишком известная личность, чтоб исчезновение моего сына осталось незамеченным!
Муж: Я могу уехать с Колей в какую-нибудь далекую деревню в четыре двора, где нас никто не найдет!
Анка: Это вас Интерпол там не найдет, а журналисты найдут везде!
Муж: Хорошо. Я могу жить где-то поблизости от тебя… Я могу рядом с тобой снять квартиру, в твоем районе, и смотреть за Колей…
Анка: Зачем мне муж, тем более бывший и в моем районе? Я мать-одиночка!
Муж: Я не буду «муж», я буду «няня»! Официально так и решим: я Коле – совсем посторонний человек-няня! Тем более логично, что мать-одиночка наняла своему девятилетнему сыну няню мужского пола…
Анка: (резко) Нет…
Муж: (в отчаянии) Но почему?..
Анка: Нет и всё!
Муж: (умоляюще) Я согласен на любые условия…
Анка: (со злобой) Нет!
Муж: У меня никого нет больше! Я прожил свою жизнь непонятно как и непонятно зачем! После смерти мамы это стало особенно хорошо ясно!.. Я всё готов сделать, чтобы Коля остался нормальным человеком! Всё! Я прошу тебя, отдай его мне! Не в смысле, отдай на совсем! Нет! Просто ты действительно не можешь тратить на него время. Ты многого добилась и просто не имеешь права сейчас оборвать свою карьеру! Из меня ничего хорошего не вышло и в принципе мое дальнейшее существование не имеет смысла. А Коле нужна забота и внимание. Это то немногое, на что я еще готов и способен. Может быть, это ему поможет! Ты же мать, ты же любишь его!…
Анка: (сдерживая слезы, резко) Не выйдет! Ты не получишь его!
Муж: Почему это? Я отец, и у меня столько же прав, сколько и у тебя! А я, вообще, считаю, что даже больше! Так должно быть! Это было бы правильно…
Анка: А я, вообще, лишу тебя родительских прав!
Муж: Найдешь ему другого отца?
Анка: Ты думаешь, для меня это проблема?
Муж: И много желающих на позицию отца малолетнего психа с манией к кухонным ножам?
Анка: Да! Много! Если надо будет, найдутся! Я посвятила Коле всю свою жизнь! И общественность будет на моей стороне! Потому что ты – никто! А я звезда!
Муж: И кто же у нас «общественность»?
Анка: Люди вокруг! Социум! Вот! Смотри, уже напечатали меня в журнале «Хоровод печали»! И на этой недели у меня еще три интервью: в «42 канала», в «Вестник железнодорожника» и… в глянцевый журнал «В макияже»!..
Муж: Хорошо, что в макияже…
Анка: Завидуй, злобствуй, делай, что хочешь! …Со специальной фотосессией! И мое фото на обложке — в черной вуали! И еще у меня тут мушка…
Муж: (ошарашено) Мушка? (с ненавистью) …Я бы тоже сейчас тебя зарезал кухонным ножом!
Анка: Вот-вот! А что я говорила? У Коли шизофрения, обусловленная дурной наследственностью! Это твои нездоровые гены проросли и дали о себе знать!
Муж: Наследственность не имеет к этому никакого отношения! Ты сведешь с ума кого угодно! Мы говорим о твоем сыне, который болен шизофренией! А у тебя – мушка! Вот тут вот! И вуаль! Как ты можешь?
Анка: Это было ошибкой – рожать от тебя детей!
Муж: Это было ошибкой, что провидение дало тебе возможность рожать детей!
Анка: Разговор закончен!
Анка выталкивает Мужа, но он упирается.
Муж: (в отчаянии) Ты настолько беспринципна, что даже в такой ситуации тебя интересуют заказные статьи в дешевых, пошлых журналах! Где ты рассказываешь, о том как ты страдаешь, переживая болезнь сына, как свою собственную… (фальцетом) Закатываешь глаза и заламываешь руки! На каждой странице – в новом платье!.. С мушкой!..
Анка: Убирайся! Или я сейчас вызову охрану!
Анка в ярости замахивается на Мужа бутылкой. Он скрывается за дверью.
Сцена 4: Анка одна:
Анка: (репетирует) Я прошла большую школу терпения… И никакими средствами невозможно этот процесс остановить… Я тонула в слезах, но что толку от этого… Все усилия катятся к чертовой матери, потому что от тебя уже ничего не зависит. Ни-че-го!.. Будто шуруп мне в сердце ввернули. Поверьте, это страшно…